Какая сейчас политика в проектном бизнесе? Здесь нужно коснуться СРО. СРО – саморегулируемые организации по типу профсоюзов, проектных профсоюзов, которые существуют в Америке. Казалось бы, саморегулируемая организация должна защищать интересы своих членов, оказывать юридическую защиту, в плане каких-то проектных моментов, облегчать труд социальными льготами и так далее. Также они должны осуществлять контроль. Например, у нас есть такое понятие, как строительная экспертиза, то есть мы любой проект должны проводить под государственной экспертизой, которая проверяет правильность твоего проекта, его соответствие требованиям, ГОСТам, другим стандартам. Саморегулируемая организация должна оказывать помощь в подготовке необходимой документации и так далее. Несколько лет назад, в 2009-ом году, наше министерство строительства приняло решение о том, чтобы создать эту саморегулируемую организацию и у нас. Но чем сейчас занимается эта организация? Создав СРО, они сделали все, чтобы уничтожить весь мелкий и средний проектный бизнес, поскольку условия вступления в него невероятно тяжелые, а не вступив в СРО, ты лишаешься проектной лицензии, то есть существовать практически невозможно, даже маленькую дачу спроектировать ты не имеешь права, потому что лицензия выдается только тем, кто вступил в СРО. Для вступления в СРО необходимо заплатить определенные деньги: ни одна маленькая контора позволить себе этого не имеет возможности. Сейчас все пытаются как-то объединяться, выкручиваться. Мы всеми силами работаем только на это СРО: зарплаты практически не видим.

Помимо того, что необходимо вступить в СРО, нам необходимо иметь всех специалистов для получения права проектирования, а это порядка 25 специалистов. Обычно всех их иметь в штате не обязательно, потому что не все специалисты задействованы на всех этапах проектирования. Одно дело – архитектор, конструктор, инженеры, которые рассчитывают водоснабжение, канализацию, электрику, другое дело – специалисты по гражданской обороне, по пожарной безопасности и т.п. Если собрать по одному для каждого раздела, то получится около 20-ти. Причем все должны быть в штате, а также мы обязаны иметь помещение, где у каждого сотрудника должно быть оборудованное рабочее место и за каждого должны платить налоги. Раньше весь штат содержать было необязательно. Фирма могла состоять из одного архитектора, а с остальными специалистами достаточно было оформлять договорные отношения. Один конструктор мог работать сразу в нескольких организациях, а сейчас он не имеет право. И вот разными обходными путями мы пытаемся худо-бедно существовать. Не имея этих специалистов, мы не имеем право проектировать. Вот такая кабала. Помимо того, что мы за регистрацию в СРО платим ежегодно 300 тысяч рублей, мы еще должны проходить повышение квалификации. То есть раньше, если два-три специалиста в фирме пройдут обучение раз в 5 лет, что вполне реально, то теперь мы постоянно должны оплачивать обучение всего штата и поддерживать свою квалификацию. Это невыносимые условия. Мы придумываем различные способы, как можно выкрутиться, работаем только на это СРО, которое, в свою очередь, нам никакой помощи не оказывает. Это просто дополнительная инстанция, контролирующая нашу деятельность.

Помимо того, что у нас есть госэкспертиза, в дополнение к этому существует главное архитектурное управление, через которое мы пропускаем и согласовываем все свои проекты. Это еще одни паразиты на нашем теле. Почти все заказы уходят в NN, нам остаются только крошки со стола. А главное, NN и еще несколько институтов, таких как Гипронииавиапром, очень неповоротливы в плане проектирования и выполняют свою работу крайне некачественно. Самые ужасные, уродливые здания, которые построены в Казани, все принятые чудовищные архитектурные решения возникли благодаря им: разрушить полцентра и закатать какой-нибудь магистралью, построить очередное уродство, которое создает пробки, не решать вопрос отсутствия рекреационных зон и так далее. И самое главное, нерешение проблемы социального жилья, как направления в мире, которое развивается и является для архитекторов самым престижным.

Архитекторы всегда относились к такому классу работников, которые обязаны защищать права социума и создавать самую комфортную среду для жизнедеятельности человека. Это вдалбливалось, особенно в Советском Союзе в нас. Во всем мире это развивается и является основой формирования архитектора как профессионала. Это забота о человеке. И всегда, во все времена являлось престижным – социальные проекты. Например, в Европе, не во всей Европе, а в Скандинавских странах является самым перспективным направлением бесплатное социальное жилье. Диссертации пишутся, проводятся различные исследования, и уже доказано, что социальное жилье должно быть очень дорогим, потому что, чем оно дороже изначально, тем оно дешевле в эксплуатации в дальнейшем, а не как у нас: построят какие-нибудь помои, а в итоге, через год, через два, оно уже в непотребном состоянии. Но это локальная ситуация. Вообще хотелось бы затронуть эту проблему в целом, так как мы ей тоже занимаемся.

Нас интересует именно качественная среда, качественная архитектура, и мы отстаиваем принципы гуманизма, а это, в первую очередь, зависит от экономической ситуации. В сложившихся условиях даже не капитализма, а уродливой формы капитализма, эта отмершая форма жизни губительна для пространства. Не затрагивая политические, социальные моменты, я рассматриваю исключительно со своей профессиональной точки зрения. Есть человек, у него есть необходимые, минимальные потребности в пространстве, особенно в нашем климате. Человек может просто погибнуть, ведь мы находимся не в Индии: здесь в одной набедренной повязке на улице не побегаешь, это не джунгли. Наше государство очень богато, и оно обязано обеспечивать человека хотя бы элементарными условиями для проживания. Однако на самом деле эта среда должна быть не просто элементарной, а комфортной для того, чтобы личность развивалась и имела возможность проявить себя. Этот право от рождения – человек появился на свет и ему должно быть дано все необходимое. Я считаю, это правильно: ни один человек, ни какая-то группа людей не имеет права определять, где другим людям ходить, как жить, кем бы они ни были. Например, все наши российские города на сегодняшний момент не удовлетворяют элементарные требования. У нас отсутствует минимум необходимого для человека – это рекреационные зоны, где человек может спокойно погулять с детьми, а ведь это необходимо для нормального функционирования человека. Есть определенные требования к пространству, которые сформированы тысячелетиями. Например, человек каждый день должен видеть линию горизонта, иначе у него начинаются психические расстройства. Девятиэтажная застройка неприемлема для человека, она не сомасштабна человеку. Должно быть максимум пять этажей, оптимально – три. У каждого человека должна быть земля, он должен иметь право к ней прикоснуться, не то чтобы она должна быть у него в собственности, просто он должен иметь доступ к ней.

Странно, что энергетика всей страны вдруг начинает принадлежать одному какому-то человеку. Это противоречит здравому смыслу, это ненормально. Часто это проблема отдельной личности, внутренние конфликты человека, стоящего у власти и стремящегося к ней. Они видят реализацию себя только таким образом. Парки же не приносят прибыль, поэтому у нас нет парков. Но любая грамотно сформированная среда всегда повышает капитализацию территории. Если в районе находится парк, любая какая-то благоустроенная территория – она всегда привлекает очень много человеческих ресурсов, повышает привлекательность. К разговору об экономической составляющей: на какой-нибудь самой затхлой территории ставится очень классный объект, который становится эстетически привлекательным для народных масс, а благодаря функциям, которые он выполняет, просто насыщается потоками людей. Например, можно сделать центр современного искусства в промзоне, благоустроить территорию. Получается принцип диверсификации – есть какая-то основная функция, обязательно социальная, со свободным доступом, которая привлекает очень много людей, что повышает статус объекта, и множество различных коммерческих функций, которые попутно располагаются в здании, питаются этой «статусностью» и значительно повышают свою капитализацию – получается симбиоз. В принципе такие приемы существуют. У нас же на сегодняшний момент строительство очень некачественное и дешевое, при этом продается задорого, а отношения построены на спекуляции. Реальная себестоимость жилья составляет примерно 22 тысячи рублей за квадратный метр. Так, мы проектировали для одной фирмы, так мало того, что, квадратный метр у них продается за 45 тысяч минимум (45-60), так проектировщик получает с этого квадратного метра 200 рублей, куда включено все: это и внешние сети, геология, одним словом, все изыскания. Архитектор, соответственно, получает меньше десяти рублей за квадратный метр проектирования. Хотя именно он все предусматривает. Работа архитектора самая низкооплачиваемая. Интеллектуальный труд вообще ничего не стоит.

Я проектирую, проектирую разное. Что такое архитектурное проектирование? В прошлом году был интересный проект – гостиница. Вначале я делаю анализ, собираю информацию по данной местности, по гостиницам, анализирую все нормы. Вообще принципом нашей рабочей группы является высокое качество, и качества мы добиваемся тем, что любое наше проектное решение подтверждено нашим глубоким анализом, оправдано, доказано, подкрепляется всеми полученными данными. Мы учитываем все факторы: планировочные, экономические, природно-климатические, а также ограничения, которые существуют на этой территории, делаем градостроительный анализ. То есть собираются все данные, на основе которых начинается проектирование. Заказчик, естественно, высказывает свои пожелания по поводу объекта. Ему, как правило, нужно максимальное количество площадей при минимальной стоимости, а красота его обычно не волнует. Мы все равно всеми способами пытаемся уложиться в предоставленный им бюджет. Что касается жилья, здесь очень много ограничений. Я выступаю против многоквартирного многоэтажного жилья, потому что считаю, что для человека это неприемлемо – жить в 20-этажных домах. Это просто бесчеловечно. Поэтому всегда стараюсь убедить заказчика спуститься до пяти этажей, хотя бы до десяти. Естественно, это невозможно, поскольку заказчик заинтересован в прибыли. Я все равно пытаюсь его убедить в том, что можно сделать жилье дороже, но зато качественнее. Что значит проектировать? Этот процесс сложно пересказать. Поиск идей начинается в зависимости от того, какая задача стоит перед нами. Например, если рассматривать гостиницу, мы анализируем площади, в случае наличия пятна застройки, в соответствии со всеми градостроительными ограничениями мы отсекаем пятно, в котором можем строить. Ограничения могут быть разные. Так, если мы работаем в исторической части, то должны, конечно, учитывать зоны охраны памятников культуры и наследия. Существуют различные зоны влияния. Если мы граничим с памятником архитектуры, то должны от него отступать: существуют соответствующие требования. Помимо этого, у нас существует регламент на высоту застройки, и количество парковочных мест. Все это мы накидываем, и я уже понимаю, сколько здесь может поместиться. Опираясь на предыдущий опыт, я приблизительно знаю, сколько от площади застройки у нас занимает площадь стен, лестниц, вертикальных коммуникаций, лифтов, вентиляционных каналов и так далее. Приблизительно 30% площади занимает именно это. И я примерно знаю, сколько у нас полезных площадей. Затем начинается функциональное зонирование. Мы определяем, где мы ходим, как распределяем потоки – вот это самое главное. В принципе, работа архитектора и заключается в том, как грамотно сформировать пространство. Даже не в том, как стены нарисованы, а как распределить потоки. Другими словами, это программирование пространства.

В нашем подходе к проектированию мы не сразу берем и рисуем стены, потому что так все делают – нарезали на комнаты и расположили в определенном порядке. Мы стараемся думать о том, как человеку будет удобней: как инвалид или женщина с коляской будут пользоваться этим пространством, куда дверь открыть, как повернуться… То есть весь маршрут движения человека продумывается до мельчайших подробностей, после чего он (маршрут, программа) начинает облекаться в форму – в определенных узлах появляются стены, лестницы и т.д. Одновременно с этими процессами формирования пространства мы развиваем определенный образ, это происходит параллельно. Затем заказчику презентуются: планы, фасады, функциональное зонирование, генплан, показатели. Мы консультируемся с нашим главным управлением архитектуры и градостроительства г. Казани, приносим главному архитектору города нашу концепцию, согласовываем, она подписывает, говорит, что согласна с нашим решением, что такое здание может существовать, и мы продолжаем дальнейшую работу. Как правило, договорные отношения начинаются только здесь, на данном этапе, только после того, как главный архитектор города дал на это согласие, хотя работа практически вся выполнена. Главный архитектор не может дать разрешение на строительство какого-либо объекта, пока не увидит, как он будет выглядеть, а заказчик не собирается платить за работу, пока не будет уверен, что его планы будут реализованы, что это можно будет построить. Затем, если объект сложный, как, например, гостиница, крупный жилой комплекс или строительство в исторической застройке, проект должен пройти градостроительный совет, а в отдельных случаях и публичные слушания. Мы готовим документы, материалы для обсуждения. Как правило, все это делается тоже бесплатно, потому что заказчик хочет быть полностью застрахованным от неприятных сюрпризов. Что такое градостроительное слушание: это толпа «именитых» архитекторов города, которая собирается побалагурить. Это публика очень скучная, которой негде больше «посверкать», кроме как на градостроительном совете. Они здесь с удовольствием собираются, начинают обсуждать («школа злословия»).

В прошлый раз я защищала свой проект на совете (мы блестяще его защитили), и только после этого заказчик соизволил мне заплатить аванс за мою работу, но только за концепцию, точнее «эскизник».

Я забыла сказать, что само проектирование состоит из нескольких стадий: стадия концептуального проектирования, потом существует эскизный проект, в котором отображено все архитектурное решение, красивые фасады… Сначала я все это рисую от руки, потом делаю все это в трехмерной программе …

– В какой программе работаешь?

– Я работаю в SketchUp, а потом мальчик, который работает с текстурами и отражениями, может вовлечь это в «открыточную» форму, он делает это уже в 3Ds Max. Сначала я нащупываю форму в «скетчапе», потом в 3Ds Max все отрисовывается для фотографичной подачи, потому что заказчики не понимают абстрактные картинки, им нужно, чтобы все было реально – чтоб птички летели, небо отражалось, трава, деревья зеленые – все должно быть ядовитое. Ну и соответственно там планы и все остальное мы чертим в «автокаде», либо в «архикаде» – есть такая прекрасная программа, которая для нас спасение, конечно.

Потом начинается стадия рабочего проектирования после согласования эскизного проекта в ГлавАПУ. То есть через месяц после того, как мы подаем туда эскизный проект на рассмотрение, и получаем заключение, мы начинаем рабочее проектирование. При рабочем проектировании у нас готовится документация уже для строительства и прохождения экспертизы. Экспертиза должна сначала проверить, сможет ли это здание стоять и соответствует ли всем требованиям. Рабочая стадия очень сложная, потому что подключается очень много смежных специалистов. Опять же, архитектор все вычерчивает, отдает конструктору, для того чтобы он сосчитал все нагрузки, подобрал конструктивные решения, хотя архитектор изначально все это закладывает.

Архитектор, проектируя на своей стадии, естественно, консультируется с конструктором по поводу сложных решений и так далее. Расставляет колонны и другое, конструктор начинает просчитывать уже прочностные характеристики, собирать нагрузки начиная с крыши до фундамента, выдает с поправками своими архитектору, архитектор либо соглашается с его решением, либо нет. Исправляет у себя, или просит конструктора, чтобы исправил. Затем архитектор выдает задание ВК-шникам (водоснабжение и канализация), ОВ-шникам (отопление и вентиляция), и ждет от них ответного решения. То есть они расставляют свое инженерное оборудование и сети. У архитектора появляются новые вводные, которые он должен учесть в проекте, и он изменяет свои планировки. Появляются такие коммуникации как воздуховоды и др., естественно, мы должны учитывать то, что у нас здесь вот появятся короба, какие-то отверстия в стенах и в полах. Исправляем все, это миллионы чертежей, еще куча всяких дополнительных разделов, все это получается в итоге проектом, и мы несем его в экспертизу. Экспертиза все проверяет целый месяц, по ходу что-то исправляем (по их замечаниям). И потом начинается строительство. Самая интересная стадия, конечно же, первая – это концепция, хочется всегда что-то новое применить, какую-то интересную находку, какое-то открытие сделать…

– Получается часто?

– Нет, нечасто.

– Но бывает?

– Да, бывает. Мне очень нравится работать, знаешь, с какими заказчиками, как ни странно – с банкирами, потому что у них…

– Денег больше.

– Нет, дело не в деньгах на самом деле, а в их мышлении. Они понимают, что, во-первых, когда дело касается денег, все очень четко, то есть они говорят: «Ребята, знаете, мы не можем вот так-то, а можем только так-то. Давайте договоримся на такую-то сумму, но зато мы вам позволим сделать чуть больше, чем остальным». С несколькими банкирами мы работали, им интересны были наши подходы. Они понимают анализ, понимают программирование, со всеми остальными работать сложнее. Особенно тяжело работать с частным заказчиком над индивидуальным жильем, то есть коттеджи проектировать. За это сейчас я вообще не берусь, потому что это бесконечные переделки, это капризы, постоянно меняется у человека видение. Но особенно удивительно это то, что люди строят для себя, но настолько плохо, настолько ужасно. На Подлужной есть такой смешной дворец с коронами.

Для одного товарища я делала очень маленький скромный проект автомойки, но было очень прикольно. Она получилась простой, но было классно и интересно спроектировано пространство, а задача изначально была сделать дешево (по материалам и исполнению), но зато мне он заплатил больше за хорошую находку и за то, что получается дешево и эффективно.

Смысл жизни…Я хотела, и я стремлюсь к этому, я хочу посвятить себя людям. Я хочу сделать что-то такое, действительно значимое через свою профессию, я хочу максимально сделать людей счастливыми. Я не могу перевернуть все, да это и невозможно. Хочу, чтобы людям было хорошо, комфортно, чтобы у человека было такое пространство, в котором он чувствовал бы себя защищенным, чтобы человек не боролся с негативными факторами, а мог посвятить себя большему. Хочу создать не только среду, но и программу формирования этой среды.