Расскажи, почему ты выбрал именно эту профессию? Как попал на производство?
Учиться в школе я начал еще в советское время, в школе и воспитание получил, соответственно, тоже советское. Когда в середине 90-х годов оканчивал школу, у меня в голове была довольно стандартная для советского человека программа: окончить институт, потом пойти работать, причем работать на производство. Отец работал механиком в автобусном парке, мама — врачом-кардиологом. И схема эта была довольно очевидна для меня.
Мне тогда очень нравилась химия. Дома, в коммунальной квартире, была лаборатория. Серная кислота под столом стояла. Хлор получал в ванной… В общем, мне это было очень интересно. Кто-то из учителей, по-моему, по экономике, спросил о моих творческих планах. Ну а я, значит: «Закончу институт, потом на завод пойду». Она говорит: «А ты знаешь, не работает уже такая схема», — девяностые годы были. «Почему не работает? У меня родители так и делали, и вообще, это нормальный ход, как мне кажется». А она говорит: «Нет». Я то ли заупрямился, то ли еще что, но мне как-то запало в сердце, что надо, наверно, всё-таки делать как я хочу, а не как мне говорят.
Я поступил в институт. Через пять лет его закончил. Это довольно серьезный институт, химический факультет МГУ. Интерес к науке в ту пору у меня пропал. В науке есть такая особенность: ты работаешь, работаешь, результата всё нет, нет и нет. В науке даже отсутствие результата является результатом. Например, отработал ты какую-то систему и ничего там не нашел нового. Ну ладно, будешь отрабатывать другую — и так далее. А мне вот это не очень понравилось. Хотелось, чтоб результат был, вот он, сразу. Основная масса моих сверстников продолжила образование, люди пошли в аспирантуру. А я думаю, пойду в производство поработаю, как я пять лет назад и хотел.
Ситуация в ту пору была не то, что сейчас. Работу в Москве найти было можно. Искал я её следующим образом: открыл журнал «Желтые страницы», нашел в справочнике список телефонов химических предприятий Москвы. Как в фильме «Терминатор», помните, когда он приезжает, открывает справочник, ищет нужного человека. Так и я довольно быстро нашел там НПО «Фомос», которое занималось изготовлением фотопленки. Десять лет назад в Москве было довольно много предприятий, и химических, и всяких других, поэтому работу по специальности не сложно было найти. Я ездил по Москве, заходил в какие-то проектные институты, которые мне могли бы дать работу, на предприятия, которые тогда еще действовали. Было из чего выбирать. Конечно, специалисту после института нужен опыт, предложить по деньгам много не могли, но тем не менее начал я работать инженером-технологом.
После этого я работал еще на других предприятиях. Основная масса тех мест, где я работал, прекратила своё существование как действующие производства. На месте фотофабрики после передела сфер влияния сейчас находится банк, нижние этажи которого (в том числе и мой кабинет) отданы, под какое-то кафе или ресторан. Один из заводов, где я работал аппаратчиком, тоже прекратил работу. Часть оборудования вывезли в Смоленскую область, очень хорошего оборудования – современного немецкого, которое до сих пор не могут там запустить уже на протяжении четырех, даже пяти лет. И на этом месте просто сдается земля в аренду, наверное, в ближайшее время будет что-то построено, жилье или офисный центр.
Предприятия, которые действуют, расположены вне Москвы. Они как работали, так и работают, и в Москве им не место. Вышло так, что в Москве осталось наверно три крупных химических предприятия. Это нефтеперерабатывающий завод в Капотне. Это фабрика «Свобода», которая переживает сейчас тоже не лучшие времена – там идет переакционирование или что-то еще, но тем не менее, фабрика делает продукт, который пользуется спросом по всей стране — кремы, мыла и так далее. И химический завод им. Войкова, в котором я сейчас работаю. На этот завод я устроился три года назад, после того как поработал офисным технологом. Тогда я понял, что в офисе мне работать совершенно неинтересно, нет той динамики, которая была на производстве. Это основная причина, которая заставила меня эту работу искать.
У этого химического завода более чем 120-летняя история. Когда-то здесь еще не было Москвы, была деревня. Промышленник выкупил земли и построил небольшой цех. Делали серную кислоту, потихоньку производство развивалось. Пришла советская власть, завод укрупнялся, расширял свой ассортимент и делал химические реактивы, коагулянты — вещества для очистки воды, занимался изготовлением соединений из драгметаллов. Назвали завод в честь революционера Войкова. Войков участвовал в убийстве царской семьи и отвечал как раз за то, чтобы серной кислотой уничтожить трупы. Серной кислоты на заводе навалом. А посреди завода до сих пор стоит памятник Войкову на постаменте из листов нержавеющей стали. Когда непосвященные люди приходят, заводчане говорят, что это памятник Черному Химику.
Попал я туда, на химический завод, довольно удачно, потому что когда я увольнялся из офиса, случился экономический кризис всем известный. В тот день, когда я получал трудовую книжку, генеральный директор собрал всех сотрудников и сказал, что сейчас будет сокращение. Люди шли за расчетом, не желая расставаться со своим местом работы, и смотрели на меня с завистью, потому что завтра я выходил уже на другую работу.
Ну и на следующий день я уже работал мастером, непосредственно с людьми, чем раньше не занимался. Работа мастера отличается от работы технолога и аппаратчика, прежде всего тем, что у тебя есть коллектив, которым ты руководишь. А это уже своя специфика, потому что ко всем нужен свой подход.