Когда учился, работал на стройке летом. После ВУЗа пошёл сразу на стройку, там ещё года два поработал. Был арматурщиком, бетонщиком, разнорабочим – всем подряд. Начал с разнорабочего, потом арматурщиком, потом бетонщиком. Это образцово-показательная стройка была, все условия были соблюдены, придраться не к чему – зарплата вовремя была, безопасность, еда-кормёжка, одежда – всё было хорошо.

Когда институт закончил, один знакомый сказал – вот, работаю, хорошо платят и стройка хорошая. Я недельку побегал, искал работу – всё-таки как-то неохота после ВУЗа было на стройку идти. А потом – ладно, нет так нет, надо работать. Пошёл на стройку. Я пришёл, там ещё минус третий этаж был, там только заливали бетонную подушку. Там три этажа подземного гаража и потом тридцать четыре этажа. На четырнадцатом этаже я оттуда уволился. Сентябрь, помню, был, думаю – ещё одна зима на стройке?… Не…

Когда устроился, мы были в отбойной бригаде, на отбойных молотках. Перелился бетон, где-то что-то подравнять, забыли где-то сделать отверстие. Ещё самая ужасная была работа, когда мы потолки отбивали. Там часть бетона смешалась с глиной, и эту глино-бетонную смесь нужно было отбивать. Весь день нужно на вытянутых руках вот так вверх держать молоток семикилограммовый, нужно ещё давить же на него – тяжело довольно-таки. Вся эта крошка летела в глаза, хоть и в очках – из век можно выковыривать этот песок было. Ещё глушило там постоянно. А потом я упал, была производственная травма. Начальник сказал – давай, может у тебя получится на арматуре поработать. Стал арматурщиком. Не в два, но в полтора раза легче сразу стало.

Кран подаёт нам арматуру на нужный этаж, мы её раскладываем в виде сетки и связываем её между собой проволочкой. Проволочку завязываешь – её раз так, замотал и затянул. Руками – крючок, он такой: просто ручка и в нём свободно ходит металлический крюк. Зацепил петельку, замотал, она закрутилась. Согнулся раком и весь день – туда-сюда, туда-сюда. Межэтажные перекрытия, столбы и стены. Нам подают арматуру, мы её ставим на козлы специальные, в виде сетки тоже раскладываем, и тоже соединяем между собой. Кран потом уже готовую стену поднимает, ставит. Ставится опалубка вокруг неё и заливается бетоном. Сначала ставятся столбы, потом делается перегородка и часть столбов остаётся наверху. Арматуру вязал, но её ещё и таскать нужно было. Но это всё-таки лёгкая была работа после отбойщика. Если я бы не упал, меня не перевели бы.

Отбойщики получали меньше, а работа более тяжёлая была. Но так всегда обычно бывает. Видимо, начальство не видит особого смысла {платить больше – прим. ред.} Мы что-то ходили там, как мусорщики – тут отбить, там подбить. А тут – вот, создаём же… Ещё были опалубщики – они строят опалубку – они ещё больше получали. Но у них работа такая – точность там нужна была, и тяжёлая – они там более всё-таки профессионалы.

Работать всего труднее в дождь, конечно. Дождь, ветер когда. Зимой тяжело то, что весь день за металл держишься, руки уже просто не чувствуешь. Нас хорошо очень утепляли – тело там у человека вообще не замерзает: всё ватное, перчаток кучу давали. Весь день за металл держаться тяжело, но в дождь – вообще… Хоть дождевики давали – всё равно мокнешь. Например, на двенадцатом этаже висишь – край здания, ты в клетке этой висишь, всеми ветрами продувает. Холодно, хлещет в лицо…

Люди в основном без образования были, но и с образованием тоже достаточно. На стройке мы больше получали. Если получали меньше двадцати {тысяч – прим. ред.}, то работать не хотелось уже. Бригадир распределял. Он смотрит, что-то, говорит, ты плохо работаешь. Я говорю – а что, я получил только семнадцать тысяч, а за семнадцать тысяч я не буду хорошо работать. Вот он уже себе «на ус мотает», и в следующий месяц смотрю: девятнадцать-двадцать-двадцать одна..
Бригадир приходил к начальнику и говорил: вот этот в этом месяце работал плохо, ему напиши столько… Вот этот работал хорошо. Если даже у тебя дней будет больше, но ты можешь получить меньше, если он увидел, что ты ленился, ещё что-то. Все уже привыкли, что часы даже не записывают, бригадир там был для нас как этот – царь и бог. Начальник подходил разумно к подбору бригадира, он всё-таки старался справедливых людей выбирать. Конечно, если бы мы
спросили, я уверен, что он показал бы все эти часы написанные, объяснил бы, что куда девается, но мы уже знали, что именно так всё происходит. Были, конечно, те, кто ругались – почему я столько получил, он всегда находил, что отвечать.

Ещё одна стройка – это «ТАИФ», вообще ужас, там такой обман… Турки строили, они их вообще ценили, очень много денег давали, а мы строили – нас постоянно обманывали: и часы нам «срезали» и премии «срезали». Получили там чуть ли не в два раза меньше обещанного. Там я работал каждое лето. Каждое лето кидали, мы думали – ну, в этот раз не пойдём, а что-то поискали-поискали, а тут нас зовут – наш бывший бригадир. Вот, есть работа, приходите, в этот раз всё лучше, в этот раз другое здание. Ну, там до смешного доходило: бригадир наш настолько нас часто обманывал, что мы сказали: вот сегодня мы не останемся после работы никак. Ладно-ладно, сегодня не останетесь. Полчаса до конца рабочего дня, приезжает бетон. Мы же сказали – не останемся. Он – ну вот, так получилось. Ладно, опять остаёмся. На следующий день с утра сразу мы выбрали сами себе старшего, он подходит и говорит: сегодня ребята не остаются, всё. И опять такая же история. Мы просто развернулись и ушли. Этот бетон ему пришлось вылить в канаву – всё, что мог, залил, остальное – вылил. Подействовало – срезал нам премии…

Или такая история ещё была: приходили каменщики и положили каменную стену. Кладку положили – всё, столько-то дней её не трогайте. Они только ушли, он сказал: всё, бетон заливаем за неё сразу. Мы вроде как ещё студенты, говорим – нельзя. Вроде опытный человек бригадир, говорит – заливаем! Залили, она тут же развалилась, выдавило. И как раз в этот момент приезжает
начальство. Он говорит – давайте, засыпайте песком! Мы всё засыпали. Начальство: – А что каменщики ничего не сделали? – Они мозгоёбы, напились, не вышли сегодня…

Но были не только смешные истории, один раз вообще нас чуть всех не похоронили. Мы строили стадион для хоккея с мячом. Строили трибуну, заливали. И опять торопились: первые трибуны не высохли, а они уже задние начали строить. А мы внизу, под этими трибунами, рыли траншею для труб. Мы пошли на обед, и все трибуны «съехали». Огромное количество тонн бетона «съехало». Если бы не обед, я бы сейчас тебе интервью не давал. Там просто тупой начальник участка был, он всю свою родню сюда привёл. Они действительно тупые люди, ограниченные. Они не понимают каких-то простых вещей. Одна какого-то своего племянника привела, тот своего какого-то брата
привёл. В стройке вообще не разбираются, им надо телефоны стоять продавать – они в этом разбираются, они всё время в телефонах сидят, даже не смотрят, что мы делаем, фоткают нас. С ними склоки постоянно, вплоть до – «Выйдем после работы пообщаемся!» Потом подходят – ладно извини-извини, я погорячился… Потому что нас-то больше в любом случае. Ужасное место.

На другой стройке – «СоюзШахтоОсушение» – люди профессиональные, видно, что они неглупые, интересные, вроде грамотно подходят ко всему, всё продумано, нормально.

Конечно, начальники, они не по-человечески поступают в том плане, что времени не дают как-то свободного, всё думают, что нам свободного времени вообще не нужно. «Подходите, и вечером останьтесь – что такого-то? Останьтесь вечером». Уже сверх смены. Сначала работали с восьми до пяти, потом стали выходить в субботу, потом стали с восьми до шести, и когда нас уже стали
просить в воскресенье выходить. Сначала, конечно, за доплату, а потом так привыкают, что это уже нормой становится: те, кто не выходит в воскресенье, они меньше получают. Пошёл ропот, стали начальника вызывать – что за дела? Один раз устроили собрание, он сказал – всё, ладно, я устрою смены. Набрал ещё людей, сделал три смены по 8 часов. Если бы промолчали, пахали бы
всё больше и больше. Бесплатно работали, если молчали бы. За еду работали бы.

Работает нас 19 человек. Старое, разрушенное здание, обваливается даже, может на голову упасть кусок бетона. Всё работает плохо, периодически выходит из строя.

Есть 5 реакторов, трубы, вентили. Делаем в реакторах продукт, его разливаем по бочкам. Потом приезжает машина – мы эти бочки загружаем в машину. В реакторы сухие реагенты засыпаем вручную, жидкие закачиваем вакуумным насосом. Автоматизация? Берёшь мешок, по лестнице наверх, засыпаешь его в реактор. Защита есть, но в ней очень жарко работать. Если надевать средства защиты, в них нужно ходить весь день по правилам, потому что там вонища. Но весь день в ней невозможно, там всё хлюпает уже. Представь – весь день в противогазе бегать туда- сюда. Тяжело. Респираторы так-то есть, но если, например, перегрев происходит какого-то реагента, то нужно противогаз одевать. Вот недавно было как раз: там разлился реагент в печке, и на весь цех вонь такая… Камера обогрева – мы её печкой называем. Вентиляции почти никакой. Поэтому мне кажется, что на стройке легче было, проще.

Во всём это процессе участвует человек восемь. Одновременно работает человека три. Это мы по сменам просто ходим. Есть лаборант, технолог есть, мастера, старший мастер, начальник. Начальства получается чуть ли не больше, чем нас. Иногда до смешного доходит. Например, суббота рабочий день бывает, выходит один человек на дежурство и три начальника собирается: один одно говорит, второй – второе, и бегаешь там один, носишься…

Продукт производства успехом не особо пользуется, потому что у конкурентов более дешёвые цены, потому что у них оборудование новое, затрат меньше. А у нас, хоть человеческие затраты дёшево очень обходятся, но оборудование старое, жрёт энергии много, воды много. На модернизацию нужны деньги, а денег нет. Нас всё греют надеждой на новое производство совершенно нового продукта – уже два года нам говорят. Но вот сейчас, этой весной, хотят уже подготовить новое оборудование, уже привезли пробные реагенты.

Коллектив маленький, дружный, сплочённый. Если даже склоки бывают, то, когда начинает напрягать начальство, мы как-то все сразу заодно становимся, друг за друга. Ну, например, видно, когда один из начальников неправ. Вот недавно собрание проводили, обсуждали деньги, обед. А то лишают обеда нас. Например, есть время – кушайте: три ложки в рот положил – машина приехала. Всё, беги. Вот, проводили собрание, требовали нам выделить обед полноценный.

Люди работают подолгу. Один пришёл туда с другого цеха – его поставили две недели заменять какого-то человека. Так уже шестой год работает. Производство ещё с советских времён, старое.

Человеку после сорока работу уже тяжело выдерживать – очень большие физические нагрузки у нас. Возишь, таскаешь. Когда у нас очень большой план был, из другого цеха перевели людей. Они несколько дней поработали, некоторые отказались. Некоторые доработали, конечно, через силу, но сказали – это вообще… жёстко. У нас зима – рабочий период, очень много заказов. Летом у нас бывает затишье, летом работы очень мало. Летом стараются в отпуска отправлять, хотели на две третьих оплаты выгонять, но мы против. И поэтому начальство так сделало: зимой вы не получаете большие деньги за свою большую работу, просто их распределяют на весь год, чтобы ровненькая
зарплата такая была. Чтобы летом не платить по 7 тысяч, платить ровненько всё время, по 14-16, вот так.

Примерно всем одинаково платят. Что аппаратчик, что, например, мастер, что, даже, старший мастер – то же самое. Он не выполняет физическую работу, он начальник наш считается, но всё равно получает буквально там может, на полторы тысячи рублей больше, на две. Когда меньше даже получает. У нас оклад есть – маленький оклад, в основном премию всегда старались оплатить. Если мы сделаем план – нам платят премию: 25%, если план большой, то 40%. Разный всегда план. Мы готовы всегда большие планы делать, можем почти любой план сделать. Пока не было такого плана, который мы бы не успели сделать.

Реактор на тонну восемьсот. Ну мы сделаем там полторы тонны. Можем сделать часа за полтора, если очень-очень быстро. На выходе жидкость получается, мы заливаем её в бочки.

Лично мне сама работа нравится. Мне интересно, что не нужно на одном месте сидеть, работа не однообразная – за температурой следишь, бегаешь там. Времени сидеть нет, скучать. Сама работа мне нравится, я бы так работал ещё, если бы денег платили заслуженно. Нескучная работа и коллектив нормальный. Мне нужно, чтобы на одном месте не сидеть. Рутина, она вообще убивает. Большинство – они по пятидневке работают, каждый день. Мы-то два через два, поэтому мне нравится. Если работал бы так каждый день, я наверно, проклинал бы всё это.

Люди говорят, что как минимум двадцать тысяч за это получать, и они готовы так работать дальше. Возможно, если повысят зарплату, они будут также говорить. Пока на самом деле мало, объективно мало. Вредность идёт, первая категория вредности. Если доживёшь, на пенсию уйдёшь раньше. Отпуск, соответственно, 42 дня. Так как отпуска большие, их распределяют на две
части. Отпускные дают вовремя, даже раньше. Зарплату всегда вовремя дают.

После школы думал – инженером каким-нибудь пойду, вроде школу хорошо закончил. Ну, имелось в виду, без физической нагрузки, а как начал физически работать – так можно, оказывается, работать, нормально. Движуха нужна на работе. Может, даже, если была бы работа не физическая, то тогда творческая какая-то нужна была бы – придумать проект, организовать.

Ощущение-то есть, что одно и то же, наскучивает. Только благодаря графику… Если бы я каждый день ходил работать, возможно, искал бы другую работу. Поэтому такой нагрузки не ощущается дикой, как у тех, кто каждый день работает.

Наш самый главный руководитель, он старый человек, ему 74 года, он бы остался работать всё равно, ему это интересно. К производству он подходит с душой. Может он нас не воспринимает как нуждающихся в чём-то. Он иногда спрашивает – а что делать молодёжи дома? Типа – приходите на работу. В плане производства ему всё очень нравится.

Как много самореализуются на этой работе? Наверное, никто не самореализуется. Туда приходят – ну нет работы, ну вот пошёл на тяжёлую работу, на вредную. Ну просто есть работа такая, другой не подвернулось. Ну и я также пошёл – я искал другую работу, получилось сюда. А как там самореализоваться дальше? Вот начальник наш непосредственный – старший мастер – ему всего 40 лет, он получает чуть больше нас. Мастера получают и работают так же, как и мы. Мы же видим, что даже когда он постареет, например, мы пойдём на его место, ничего не изменится. Так что самореализации там не видно. Просто заработать вредность и свалить куда-то, потому что не будешь там до старости работать. Или если пойдёт новое производство, то там что-то может… там нужны будут новые кадры, соответственно, продвижение – на это есть ещё надежда. А если его не будет, то надежды нет. Интереснее было бы участвовать в новом производстве – в плане
материальном намного будет интересней, а в нематериальном наверное оно будет такое же.

От чего зависит уровень солидарности? Во-первых, должен быть коллектив небольшой. На стройке у нас было огромное количество человек и очень всё не сплочённо было. Сплочённым был маленький круг только, но этот маленький круг легко задавить. Однажды была такая история, ещё до меня, мне рассказывали: начальник очень сильно обманул – денег не заплатил, на эти
деньги купил какое-то оборудование. Это было бы всё понятно, но просто он обещал заплатить… Они сказали – мы не выходим на работу. Они не вышли на работу, а часть людей обманула и вышла, и им заплатил нормально, а у тех всё «срезал». Ему после этого, правда, машину всю расцарапали гвоздями. После этого он перестал ездить на работу на иномарке, купил себе «четырнадцатую» и ездил на «четырнадцатой» на работу. Людей слишком много вышло на работу в тот день, поэтому говорить о какой-то такой сплочённости на случай каких-то
«ахтунговых» действий не приходилось. Например, сейчас на нашей работе нас там работает девятнадцать человек, но мужиков там человек восемь, которые именно нашим производством занимаются. Можно подойти к каждому обсудить – что будем делать в случае, если не выплатят зарплату, какую обещали? Мы сидим, всё обсуждаем в обед, мы же все вместе. И там не получится обмануть, потому что ты как потом на него смотреть-то будешь? А на стройке что – они
обманули, их там тридцать человек обмануло, они между собой общаются. Мы с ними и раньше, допустим, не общались, они ничего от этого не потеряли. А тут – мы же морально задавим этого человека. Может, и не морально. Просто проще, если была бы грамотная организация, с большим коллективом работать, наверное – никакого опыта в этом плане нет…

Мы когда устроились на работу, нам сказали – нужно вступить в профсоюз. Ну нужно – нужно. А потом мы все вышли. А что толку? Каждый месяц мы отчисляем туда денежки, и нам просто на новый год дарят коробку конфет. Вот смысл профсоюза… Одна женщина как-то себе дешёвые путёвки «выбивала» каким-то образом, не знаю, как исхитрялась, а мы никакой помощи от него и
не видели никогда. Какая у профсоюза может быть деятельность? Мы вообще представления не имели. Люди, к которым я пришёл туда работать, они вообще не знали, что к чему – ну, есть он профсоюз – и есть… Может, если ты умрёшь, семье дадут сколько-то денег. Вот такой профсоюз был инициирован именно начальством – плюшевый профсоюз, не действительный. Мы ему и не доверяли никогда. Если профсоюз создавать, нужно самим как-то создавать его, рабочими именно.

Кроме как по деньгам условия труда у нас не нормальные. Если любая проверка – нас же закроют сразу: у нас вентиляции никакой почти нет. Профсоюз если нужен – условия труда «выбивать». У нас с начальником хорошие отношения, именно нашего производства. Он говорит, что институт, который нас «кормит», действительно не может вам выдать деньги, он с ними разговаривал уже
не раз – ну не может, и всё. Не нравится – уходите. Что, говорит, я могу сделать? Нет денег на это сейчас. Периодически приезжают из этого института какие-то старики, они ходят – о, тут надо потолки понизить, тут надо женщинам новую душевую сделать (хотя у нас всего три женщины). Вчера опять пришли. Давайте, говорят, мы вам двери под итальянский орех поставим. Какие-то немыслимые планы строят… Хотя просто постоянно выдавать нам перчатки, вентиляцию сделать – этого они не думают. Это всё на разговорах, ничего они не делают, всё рушится только. Это такой, «загибающийся» завод.

В таких условиях мы оказались что – фиг с ним, будем и так работать, будет больше платить – ладно. Это общее настроение такое, что ладно, даже готовы с этим работать, если будут платить больше, даже и «вякать» не будем.

Работу вообще только по связям можно нормальную найти. Я только так и находил – что на стройке, что на химии – друзья приглашали.

Раньше у нас был чуть-чуть другой коллектив – было много алкашей, довольно-таки много было пьющих людей. И они среди белого дня начинали бухать, и когда приходит время зарплаты, начальник говорит: вы бухали, что вы от меня хотите? Из-за этого приходилось всем молчать – сделали всё равно мало. Постепенно раз-раз – «отсеяли» этих алкашей. Сейчас у нас такой более
трезвый коллектив. Если человек чувствует, что у него совесть не чиста – люди воруют на работе, таскают, они тоже, когда дело доходит до споров, они уже чувствуют, что не правы. А когда совесть чистая – не воровал, не бухал – ты уже можешь спорить до последнего.

Смысл работы – то, что создаёшь что-то, что приносить пользу стране… но не этой стране, конечно, имеется в виду, не этому правительству. То, что что-то создаёшь, в общем. Даже на стройке, например, приятно: вышел вечером, смотришь – о, на один этаж больше. Вот, своими же руками. Ходишь сейчас мимо зданий, которые строил – вот оно, сам строил! Вот есть же на старом
аэропорте высотка, 34 этажа которая? Потом ещё пенсионный фонд строили, который около «Кольца», но это уже другая фирма была. Потом строили за «Ареной» какое-то здание. Что-то производишь – интересно, смысл какой-то видишь. Наверное, в офисах сидят, что-то там делают – иногда кажется, что они не видят смысла в своей работе. Бочки уехали, их потом использовали – залили в скважины, ты же знаешь, что всё это участвует в каком-то процессе.

Если бы рабочая неделя была бы короче, как бы это повлияло на людей? Я работаю в основном уже с женатыми людьми – быстрей домой, быстрей домой. Вот один – когда появилось время вечером – он ходит на бокс, на плавание. Может, он бы ещё чем-нибудь стал заниматься. Или больше бы уделял времени боксу и плаванию. Если представить, что я работаю по 5 часов в день по пятидневке, то я бы искал вторую работу – из-за денег, конечно. Тоже недавно женился, деньги нужны.

Если не нужно было бы зарабатывать деньги, занимался бы по-любому какой-нибудь творческой работой: что-нибудь по дереву строгал или видеомонтажом занимался бы. Что-то такое, творческое. Что-то я в последнее время чувствую тягу – по дереву хочу строгать, выпиливать. Ну это, наверно, наследственное. Просто сейчас охота, и всё. Видел, люди фигурки делают, заинтересовался. Наверное, что-то такое, творческое бы делал. Видеомонтаж – клипы создавать,
нарезать что-то. Интересно. Ты создаёшь что-то, чего раньше не было, стараешься сделать. Из каких-то нарезок, из частей, из сырого материала создаёшь какую-то конфетку, выражаешь свои мысли, какие-то ощущения.