Пока по телевизору показывают красивые палаты в Коммунарке, где работа организована на высшем уровне, в целом по стране ситуация была и остаётся не столь радужной. Так, например, в Покровской больнице Санкт-Петербурга медработники каждый день подвергали себя опасности заражения, довольствуясь самодельными средствами защиты.

В начале апреля у одного из пациентов поднялась температура и врачи решили взять у него мазок на коронавирус. Когда пришёл положительный результат теста, одно из отделений закрыли на карантин, целые сутки не вёлся приём пациентов.

«На следующий день, когда все вышли на смену, была пятиминутка, собрались медсёстры и врачи. Обсуждали планы на день. Зашел заведующий с мертвенно-бледным лицом и сказал, что с этого дня мы принимаем только пневмонию. С этой минуты у нас больше не было ни ЛОРов, ни травматологов, ни хирургов, ни урологов, теперь — только терапевты. Стало понятно, что надвигается серьёзная проблема, а больница к ней не готова», — описывает происходящее медработник Покровской больницы.

Вскоре было объявлено о планах Смольного перепрофилировать больницу на работу с пациентами с пневмонией, но на начало апреля в больнице не было необходимого оборудования. Вопрос отложили на неопределённое время. Сотрудники Покровской больницы попросили руководство обеспечить их средствами защиты (костюмами и респираторами), на что получили отказ и угрозы «разобраться с теми, кто жалуется». После этого они записали коллективное видеообращение, которое привлекло внимание к проблеме.

«Когда стало известно о вспышках коронавирусной инфекции в отделении, начали выдавать 5 одноразовых масок на сутки и один халат, который потом приходилось замачивать и стирать каждый день. Одна маска рассчитана на 2 часа носки, а халат — на 4. Должны были выдать очки, шапку, респиратор, костюмы, но ничего из этого мы не получили. Мы себе эти средства защиты сами принесли. А у нас они откуда? Потому что мы их купили в строительном магазине. В другом отделении люди сами себе шьют костюмы», — вспоминает сотрудник.

Главврач больницы отказалась от помощи, отрицая проблему: «То, что они там рассказывают, — это неправда» (цитата главврача изданию "Фонтанка.ру"). Комитет по здравоохранению заявил, что никакой опасности нет, так как Покровская больница не принимает больных с коронавирусом, и что видеообращение записано не врачами, а медсёстрами и санитарками. Видимо уполномоченные говорить от имени госоргана считают само собой разумеющимся, что упомянутые младшие медицинские работники это вовсе не сотрудники здравоохранения, и ума или права высказываться, по очевидным на их профессиональный взгляд вещам, они не имеют. Однако проблему нехватки средств защиты Комитет признал. Во время этих бюрократических пререканий в Покровской больнице росло количество подтверждённых случаев коронавирусной инфекции. Продолжали поступать новые пациенты, медработников на такое количество людей стало не хватать.

«В приёмном отделении за несколько часов образуется 90 человек, при том, что отделение рассчитано на 60 человек. Всех нужно принять, собрать анамнез, осмотреть, подписать бумаги. Всем нужно сделать КТ, а КТ беспрерывно не может работать. КТ — это большой аппарат, он очень сильно греется, работает 2 часа и 5 остывает. Как он не сломался при такой нагрузке — никто не знает. Все просто молятся. Работать с пациентом в приёмном покое, если это не экстренный больной обычно занимало 1-2 часа. При нынешней нагрузке это уже 5-6 часов. Пациенты сидят толпой, они кричат, им больно, трудно дышать, они задыхаются. Они общаются друг с другом, чихают, кашляют. Все требуют врача, не понимают, почему их немедленно не кладут в отделение», — рассказывает сотрудник.

К середине апреля больница была переполнена, некоторые отделения закрыли на карантин. Больных оказалось так много, что десятки из них теперь лежали уже в коридорах. Руководство оставалось в стороне и отказывалось комментировать ситуацию.

«Эта главврач сама бы сходила в таком обмундировании брать мазки, я бы посмотрела на неё. Мы словно пушечное мясо, брошенное вперёд».

Сотрудники больницы продолжали писать о своих требованиях, обратились к губернатору города с просьбой дать больнице статус инфекционной. Врачи самостоятельно составили проект зонирования больницы, пытались поделить помещения на грязные и чистые зоны, но столкнулись с запретом на самодеятельность со стороны главврача.

«Со стороны администрации учреждения не было сделано ничего для предупреждения заражения персонала при поступлении пациента, инфицированного коронавирусом. Поэтому в случае неблагоприятного исхода, в случае заражения меня или другого представителя персонала, присутствующего на той смене, равно смертельного исхода, виновным прошу считать лично главного врача Покровской больницы Бахолдину Марину Николаевну», — заявил реаниматолог Покровской больницы, позже действительно заразившийся коронавирусом.

После публикаций в СМИ, сотрудники других больниц также стали рассказывать о похожих проблемах.

«После нашей огласки остальные больницы в городе стали говорить о своих проблемах, что у них тоже чего-то не хватает, что у них такой же кошмар. Мы не единственная больница, где такое происходит, у нас это по всему городу так, если что. Проблемы всегда нужно предавать огласке, иначе как они решатся?» — говорит сотрудник.

Сколько бы ещё пришлось ждать средств защиты, не реши сотрудники Покровской больницы действовать коллективно, несмотря на игнорирование со стороны начальства? Сколько бы ещё пришлось молчать о проблемах, если бы эпидемия их не обнажила? Выходит, спасение утопающих — дело рук самих утопающих? Почему система здравоохранения не способна быстро реагировать на чрезвычайные обстоятельства? Почему на поверку она оказывается возмутительно неготовой и нерасторопной, не оправдывающей надежд общества на защиту и обеспечение первичных потребностей?..

Конфликты с руководством — это только часть огромной структурной проблемы. Человек, занимающий руководящую должность, играет по правилам вышестоящих над ним игроков. Основной рычаг управления в современном мире — контроль денег. В случае главного врача это контроль премий и увольнения. Именно поэтому о проблемах говорят рядовые сотрудники, а не руководители. Потому что руководители либо уже давно оторваны от трудового коллектива и рабочего процесса, либо намеренно замалчивают проблемы. Так и в случае Покровской больницы наступил критический момент, когда медработники, не смотря на страх увольнений и депремирования, вынуждены говорить о проблемах и организовывать работу самостоятельно, беря на себя обязанности руководства, которое, как оказалось, лишь тормозит верную низовую инициативу.

Другое проявление структурной проблемы, в виде нехватки больничных коек является следствием оптимизации здравоохранения, реформа которого началась в 2010 году. Количество больниц с этого времени уменьшилось вдвое. По числу больниц Россия отстаёт от РСФСР 1932 года (5 тысяч 962 больницы). При нынешних темпах сокращения больниц, через 5-6 лет Россия может дойти до показателей Российской империи 1913 года (около 3 тысяч). Впрочем, многие наши политики, по собственным их заявлениям, считают Российскую империю эталоном, так чего удивляться, что мы семимильными шагами приближаемся к тем показателям. И ценность наших с вами жизней тоже теперь, видимо, стремится к ценности жизней наших предков, крестьян и рабочих времён начала ХХ века.

Последние десятилетия на наших глазах разворачивается величественная трагедия погрома завоеваний, за которые наши предки отдавали свои жизни. Отдавали они их, чтобы их потомки жили счастливой, здоровой и полной жизнью. Чтобы труд их был реализацией безграничного потенциала человека, а не средством обогащения горстки мироедов. Это в полной мере касается и медицины. Созданная в СССР система здравоохранения, названная по имени первого наркома здравоохранения Николая Семашко, не упала к нам с небес. Любой может поинтересоваться его дореволюционной деятельностью, которая была частью труда многих борцов по созданию общественно-политических условий необходимых для реализации всеобщей системы охраны здоровья.

Однако может у нас в России неправильный капитализм? Мы наблюдаем не только результат превращения медицины в бизнес в России, но и результаты этого бизнеса в богатейшей из индустриально-развитых стран мира — в США. Тенденция в России, в Америке доведена до конца. В конечном счёте, всё, что может предложить медицина при капитализме при отсутствии денег, — смерть. Конкуренция больниц из разных штатов за аппараты ИВЛ, и многие другие проявления анархии в деле народного здоровья. Закономерно можно сказать, что США и Российская Федерация — это в одинаковой степени проявления дикости. В одном случае дикости богатой, в другом случае дикости бедной.

А что же в Европе? Швеция, всегда бывшая благополучным островком так называемого «шведского социализма, рискует стать новым очагом смертности наряду с Италией и Испанией. При этом шведское правительство, судя по всему, решило просто пустить ситуацию на самотек.
Испания, находясь в лидерах по количеству заражений и летальным случаям, готовится ко второй волне эпидемии . Также исследователи указывают на разницу между Западной и Восточной Европой. Количество заражений и смертность на западе превышают такие же показатели на востоке в десятки раз. Объясняется данный факт самыми разными теориями — от «рабского менталитета» до широкого распространения вакцин от туберкулеза среди населения Восточной Европы.

Но ответ лежит в гораздо более широкой плоскости. Система здравоохранения Восточной Европы, в бывших странах социалистического содружества, была налажена как результат завоеваний трудящихся и работала в интересах всего населения, тех самых трудящихся. Сегодня народное хозяйство и система здравоохранения не в руках рабочего государства, а значит все социальные завоевания идут под нож. В Западной Европе имели место уступки в социальной сфере, сделанные под давлением социал-демократии и профсоюзного движения, подачки рабочему классу. С развалом соцлагеря необходимость в этом отпала, социал-демократические и профсоюзные структуры лишились своих позиций, вызвав разочарование сторонников. И теперь мы имеем ситуацию, когда завоевания разрушены, а уступки населению с точки зрения капитала бессмысленны, и пожинаем плоды.